Общая характеристика религиозных верований абхазов.

В VI — VII вв. н. э. византийские императоры для усиления своего политического влияния старались обращать в христиан­ство зависимые от них народы. В это время христианство уси­ленно насаждалось, кроме других стран, также и в Абхазии, о чем свидетельствуют сохранившиеся до сих пор древние хра­мы в Пицунде, Лыхнах, Бедии и другие. Несмотря, однако, на столь раннее распространение христианства.среди абхазов, на­род никогда не забывал древних языческих верований и свя­занного с ними культа.

В XVI в. по мере распространения турецкой агрессии на се­веро-восточном побережье Черного моря, туда проникает му­сульманство. Но оно коснулось, главным образом, привилеги­рованных сословий. В религиозной жизни народа язычество по-прежнему занимало важное значение.

Присоединение в 1810 г. Абхазии к России связано с так называемым «восстановлением православного христианства. Народу, который в сущности никогда не исповедывал христи­анской религии, предъявлялось требование: «крестись, так как твои предки были христиане».

Как всегда в подобных случаях, русское правительство, кроме прямого приказа, старалось привлечь население к обра­щению в христианство разного рода подачками, то в виде трид­цати серебренников, то в виде материи на одежду и проч. Эта система подкупа приводила к тому, что некоторые ловкие лю­ди извлекали из подобного рода обращения кое-какой доход, в частности, крестились по нескольку раз. В связи с этим инте­ресно высказывание С. Сафонова, относящееся в 1837 г.: «Чис­ло принимающих христианство беспрестанно увеличивается, многие из этих неофитов, как и везде случается, обратившись в христианскую веру и получив за то определенное вспомоще­ствование, забывают даже имя, данное им при св. крещении, очень далеки от истинного понятия о принятой ими вере, смот­рят на это, как на выгодную спекуляцию и часто, как говорят, переходя с одного места на другое, принимают по несколько

[23]

 

раз святое крещение»1. Подобные сведения, относящиеся к то­му же периоду времени, сообщает немецкий путешественник Коль. Он говорит:

 «Абхазы не считают себя ни христианами, ни мусульманами. Их приглашали в церковь креститься и да­рили тем, которые приходили, серебряный крест и новую ру­башку. После этого креститься шли толпами, и каждый полу­чал серебряный крест и новую рубашку. Это им понравилось, и когда потом крещенных снова пригласили в церковь на бо­гослужение, они пришли во множестве, полагая, что опять их будут крестить прежним манером. Но когда увидели только скучные церемонии, больше не приходили.

Когда русское правительство убедилось, что мирным спо­собом не удается приобщить абхазов к христианской вере, оно приступило к насильственному обращению их в христианство. В Сухуме была образована епархия, архиерею которой было дано задание обратить абхазов в христианскую веру. Епископ ретиво принялся за свою «апостольскую миссию».

Миссионеры, мечтая больше о своей карьере, крестили аб­хазов целыми толпами. Ислам преследовался и искоренялся, так что в конце концов, по официальным сведениям, чуть ли не все абхазы числились православными. По данным первой все­общей переписки 1897 года, из 58.715 душ абхазов тогдашнего Сухумского округа православными значились 49.367, т. е. 84%, и лишь 9.342 чел. записаны мусульманами. Но как только в 1906 году была объявлена так наз. «свобода совести и вероис­поведания», оказалось, к великому конфузу миссионеров- и по­пов, что большая часть абхазов признает себя мусульманами. Необходимо, однако, заметить, что никогда абхазы не знали и тени религиозного фанатизма, и мусульмане и христиане всег­да жили в полном согласии, относясь необыкновенно терпимо к чужой религии, причем христиане праздновали с мусульма­нами мусульманские праздники, мусульмане вместе с христи­анами христианские; многие «святыни», как Пицунда, Илор, Дыдрипш и др. одинаково почитались и христианами и му­сульманами.

При внимательном рассмотрении и сравнении отдельных религиозных верований абхазов обнаруживается, что христи­анским воззрениям принадлежит первое место после языче­ских. Это признают как посторонние наблюдатели, так и сами абхазы. Д. Гулиа как-то по этому поводу писал: «Можно ска­зать без греха, что абхазы хотя и назывались христианами, но никогда не были истинными христианами, а всегда отчасти бы-

-----

[1] Сафонов С. Поездка к восточным берегам Черного моря на корвете «Ифигения» в 1830 году - Одесса, 1837 г., стр. 50.

[24]

 

ли и ныне остаются язычниками, что и видно из их языческих обрядов и традиционных обычаёв, сохранившихся и до насто­ящих дней»1.

Родовые божества. Возникновение религиозных верований относится к самым отдаленным ступеням исторического разви­тия. В первоначальный период истории, когда человек только что выделился из животного состояния и вел еще стадный образ жизни, как можно предполагать, религии еще не существо­вало. С течением времени, в процессе ознакомления человека с внешним миром, те явления и предметы, которые оставались недоступными его пониманию, становились в его воображении сверхъестественными. Возникновение религиозных верований относится, очевидно, к тому периоду истории, который назы­вается периодом родового строя.

При изучении религиозных обрядов и молений абхазов, сохранившихся по сути дела в пережиточном виде, очень хоро­шо прослеживается их связь с принадлежностью к тому или иному роду.

Каждый род у абхазов имел своего патрона, которому в назначенные дни устраивались моления и приносилась жертва. Впоследствии эти родовые патроны слились с теми или иными божествами общеабхазского «языческого» пантеона. И до сих пор еще существует представление, что вообще каждый род имеет свою долю бога1, но отчетливого выделения патронов отдельных родов, в образе родовых божеств, уже не сохрани­лось. И лишь в отношении некоторых фамилий эти родовые божества остались в народной памяти до настоящего времени. Такого родового покровителя имеет фамилия Лейба в общ. Мугудзырхва. Эта община состоит из 4 поселков: Мугудзырхва, Апцхва, Оданурхва и Чаабалурхва, поселок Мугудзырхва почти весь населен представителями одной фамилии Лейба. Эта фамилия имеет своего божественного покровителя или «аныху» — Лейаарныха, т. е. «икона», «святыня» фамилии Лейба. «Леибовы верят в свою аныху, как в особое высшее существо, являющееся для них покровителем; по поверию, оно невидимо присутствует всегда среди них, а особенно в священ­ной роще; охраняет не только их самих от всякого несчастья, но их имущество и скот. Вера в это существо у лейбовцев настолько сильна, что они не боятся, что у них кто-либо посмеет украсть скот даже в самый разгар скотокрадства. Бывает, что вор случайно угонит скотину кого-либо из фамилии Лейба с пастбищного места и через некоторое время узнает, что эта скотина принадлежала членам фамилии Лейба; если в семье

----

1. Гулиа Д. Что нужно Абхазии. «С. 3. М.», 1912, № 10, стр. 152.

[25]

 

этого вора заболеет кто-нибудь, то он идет к знахарке Лейбовых, сам сознается перед ней в своей вине и просит знахар­ку, чтобы она научила его, как выкупить у «аныхи» душу боль­ного»... «Кроме того, если кто-либо из соседей этого поселка нарушит межу или захватит землю, принадлежащую Лейба, то он или его семейство впоследствии, если у них кто-нибудь за­болеет, возвращают эту землю хозяину и уплачивают «аныхе» в указанном знахаркой размере сумму денег».

Из сказанного ясно, что «родовые покровители» представ­ляли одно из надежных орудий в борьбе одного рода с другим. Всякий род заинтересован в возвеличении силы и могущества своего патрона. Запугивая чужеродцев грозною силою своего родового покровителя, род тем самым ограждал себя и свое имущество от посягательств со стороны других родов.

Фамилия Ампар в Калдахвара имеет родового покрови­теля в лице Ет-ных-Аг-ных. Это божество находится в связи с морем (ага-море, ныха-икона, святыня), и моление ему совер­шается на берегу моря. Легенда рассказывает о том, что в ста­рину грозное существо, являвшееся в виде облака, ежегодно похищало одну из девиц фамилии Ампар, причем обреченная на жертву сама приходила на берег моря, где ее и забирало облако. Впоследствии один из Ампаров (по моей записи — отец девушки) освободил свой род от этой тяжелой дани, обе­щав, вместо человеческой жертвы, приносить козленка. С тех пор фамилия Ампар ежегодно, осенью, устраивает на берегу моря моление своему Ет-ных Аг-ных, принося в жертву коз­ленка. При этом жертвоприношении соблюдается своеобраз­ное правило: режут козленка на одном месте, шкуру снимают на другом, мясо режут на куски на новом месте, варить пере­носят опять на другое место и, наконец, едят на другом месте. Так будто бы предписано голосом с облака, похищавшего де­виц из фамилии Ампар (сел. Бармыш). Отметим, что такой же порядок жертвоприношения, с переходом с одного места на другое, соблюдался также черкесами на празднике в честь бога — покровителя скота Ахин. В жертву Ахину черкесы ре­зали корову, снимали шкуру в другом месте и т. д.1

Родовым божеством была первоначально и «Допуныха», почитаемая жителями селений Адзюбжа и Допуакыт в Кодорском уезде. В сел. Допуакыт живет фамилия Допуа, члены которой являются служителями «Допуаныха»  т. е. «иконы» или «святыни» Допу 2. Уже самое название святыни — Допу-ныха показывает, что она является родовой святыней фамилии

----

1 Bodenstedt. Die Vцlcer des Kaukasus, s. 11, 14.

2 Джанашия Религиозные верования абхазов, стр. 78 — 79.

[26]

 

Допуа. Распространение культа этой «аныхи» среди населения Адзюбжи составляет позднейшее явление. Так святыня одного рода становится со временем святыней нескольких родов, а иногда и целого народа.

Принадлежностью рода являлись также и святилища, не­разрывно связанные с божествами или духами — покровителя­ми рода. Кузницы использовались не только для хозяйствен­ных целей, но и служили в качестве родовых святилищ.

Широко распространено у абхазов почитание так называ­емых адвникоу — «вне дома находящихся», что связано с куль­том предков, возникшим при патриархате, т. е в последний период истории родового строя1. Этим духам предков или «вне дома находящимся» приносят жертвы при родах, при введении невестки в большой дом; им же посвящается первое молоко, после того, как оно уже принесено покровителям ско­товодства Айтар и Акамгарии.

Святые места Абхазии. Ряд местностей Абхазии пользо­вался в народе особым почитанием. При выборе места для принесения жертвы, для совершения того или иного обряда или моления для жителей разных сел оказывались предпочитаемы­ми свои определенные места. К числу наиболее почитаемых мест относятся: храм в селении Илор, церковь в селении Лыхны, храм в Пицунде, гора Дыдрипш, определенные места в се­лениях Ацы, Джирхва, Блабурхва и т. д.

В представлении абхаза каждое из таких священных мест считается обиталищем особой «священной» или «божествен­ной» силы — аныха. Вероятно, в прежние времена такие свя- . щенные места считались местопребыванием отдельных божеств покровителей рода. В большинстве этих священных мест име­ются еще и поныне уцелевшие христианские храмы (Илор, Лыхны, Пицунда), или развалины храмов (Дыдрипш, Лешкендар и др.). По всей вероятности, эти храмы специально возво­дились в тех местах, которые уже получили широкое признание в народе как обиталища древнейших языческих божеств.

Некоторые из «святынь» отдельных священных мест, по народным понятиям, находятся в родственных отношениях между собою. Так, святыня Псху-Псхуныха и святыня Илор- Илорных считаются братьями. Илорных — старший брат, хри­стианин. Псху-аныха — младший, мусульманин. Святыня горы Дыдрипш — брат и сестра, священная гробница Инала в Псху и святыня Аныпсных — брат и сестра. (Со слов Мажаба Адлейба из сел. Члоу, со слов Эдриса Арчелия из сел. Псырцха).

-----

1 Джанашия Абхазский культ и быт. стр. 187 — 188.

[27]

 

Заслуживает внимания также существующее у абхазов представление о том, что одни «святыни» составляют «долю» других, очевидно, более древних и могущественных святынь. Так, святыня Инал-куба и Аба-аныха (в Джгердах) считаются «долями» или «частями» Псху-аныха. Это представление от­носительно разделения основной святыни на «доли» находится в полном соответствии с существующим у абхазов воззрением относительно делимости бога на «доли». Последнее представ­ление в свое время было отмечено и Н. Джанашией. «По убеж­дению абхазов,—говорит он,—бог един, но бесконечно множе­ственен в долях. Как каждое явление природы, так точно каж­дый род, семья или личность имеют свою долю бога» 1. Такое «долевое» понятие о боге переносится и на «божественные си­лы», связанные с священными местами, а тем самым и на свя­щенные места.

Существующие в Абхазии «святыни» первоначально яв­лялись, надо полагать, родовыми «святилищами»; каждый род имел на своей территории такой священный пункт, где совер­шались родовые моления, приносились жертвы, где, согласно поверию, имел местопребывание божественный покровитель рода. Распадение разросшегося рода приводило к отделению от родовой святыни «доли», которая и переносилась на место нового поселения выделившейся части рода.

«Святилища» сильных и влиятельных родов со временем могли приобрести характер общенародных «святынь». Такой «святыней» для Бзыбской Абхазии сделалась, например, свя­тыня горы Дыдрипш — «Аныпс-ныха». Однако, первоначаль­ный родовой характер ее и поныне выступает в обычае, соглас­но которому только члены фамилии Чичба имеют право со­вершать моления этой святыне, приводить у нее к присяге, получать за это доход и проч. Такими же родовыми святыня­ми, очевидно, являлись до появления христианства Илор, Пицунда и другие, впоследствии ставшие общенародными святы­нями». Дальнейшее развитие родоплеменных отношений абха­зов явилось основой для представления о едином высшем бо­жестве Анцва.

Приведем легенду о св. Георгии, повествующую об един­стве происхождения всех священных мест Абхазии и связи их между собою.

Был когда-то молодой охотник, отличный стрелок, по име­ни Георгий. Раз пошел он один на охоту. Встречает другого охотника. Сели отдохнуть. Георгий достал имевшееся у него

-----

[1] Джанашия. Религиозные верования абхазов, стр. 75.

[28]

 

акваквары с медом, угощает. Окончив еду, поднялись, и встречный охотник говорит Георгию: «Или я пойду к тебе, или ты иди ко мне». «Пойдем ко мне», — отвечает Георгий. Пошли. Георгий пригласил соседей на пир, устроенный им в честь гос­тя. Затем легли спать. Ночью гость встал, подошел тихонько к Георгию,

вырезал у него, кроме сердца, печени и легких, все ос­тальные внутренности и снова аккуратно зашил. Георгий ниче­го не заметил. Утром гость предлагает Георгию: «Пойдем на охоту!» Георгий соглашается и предлагает сначала закусить. Угощает гостя, но сам не может есть,—нет аппетита. Гость го­ворит: «Пойдем на охоту, вернемся, у тебя явится аппетит, тог­да поешь». Пошли по направлению к морю. Гость говорит: Пойдем по берегу, побьем вредных зверей». Подошли к берегу. Гость пошел по воде. Георгий удивляется. Гость обернулся, зо­вет Георгия. Георгий тоже пошел по воде. Убили много вред­ных зверей и снова вышли на берег. Гость говорит Георгию: «Ты честный, правдивый человек. Бог наделяет тебя способно­стью различать правду и неправду среди людей!» Сказав это, полетел на небо. Георгий еще долго жил, был праведником. После его смерти люди разделили его кости, каждый взял часть; и где имеется кость Георгия, там аныха — «священное место». Так появились Лашкендар и все другие «святыни». Кто говорит неправду, поступает неправедно, на того насыла­ется наказание «части» Георгия. (Со слов Аршба, сел. Ткварчели). Этот рассказ составился, несомненно, из христианских сказаний о св. Георгии и других святых.

Приведем некоторые сведения, касающиеся известных в Абхазии «Святынь».

Под названием «Елыр-ныха» или «Айлыр-ныха» («Илорская икона», «Илорская святыня») известна среди абхазов «святыня», связанная с Илорским храмом, находящимся в сел. Илор, в 3-х верстах от Очемчир. Что это за «святыня» или «икона», абхазы определенно не знают; но они уверены, что это могущественная святыня, карающая всякую несправедли­вость и являющаяся как бы божеством справедливости. Самурзаканцы — христиане имеют некоторое представление о Георгиb Илорском (Илорский храм во имя св. Георгия), знают и Илорскую икону св. Георгия; остальные абхазы в большинст­ве ничего или почти ничего не знают ни о Георгии, ни об его иконе в Илорском храме.

Для населения Абжуйской Абхазии и «Самурзакани» Илор такая же общепризнанная «святыня», как Дыдрипш для Бзыбской Абхазии. Здесь принималась очистительная присяга по всем важным делам. С Илорской «иконой» или «святыней» связывается множество легенд. Существует леген-

[29]

 

да о золотых «весах правосудия», которые некогда будто бы висели в церкви; спорщики становились под весами и чаша ве­сов опускалась над головой правого.

Я осматривал Илорский храм 8 мая 1925 г. Там мне был показан железный лук, длиною около 2 метров, с железною тетивою. Стрелять из такого лука, конечно, нельзя, и он пред­ставляет не что иное, как приношение какого-либо набожного богомольца и выкован, несомненно, местным кузнецом. В на­роде, однако, полагают, что этим луком некогда пользовался св. Георгий. Больные иногда пролезают между тетивою и лу­ком для избавления от болезни. В ограде храма у каменной стены кое-где можно видеть оставленные богомольцами в дар св. Георгию железные стрелы, большею частью раздвоенного типа, одни наподобие вил, другие в форме рогатки и проч. Стрелы куются местными кузнецами и составляют приношение некоторых фамилий (их приносят фамилии Цитлидзе и Бахтадзе сел. Кухи, бывш. крестьяне Илорской церкви). Стре­лы приносят и члены других фамилий с специальною целью наложения проклятия. Если кого-либо обокрали или обидели, он приходит в Илор с железной стрелой и, произнося прокля­тие на своего обидчика, втыкает ее в стену. Некоторые вместо стрел втыкают в таких случаях в дерево железные гвозди. Храмовой праздник в Илоре «Георгоба» — 23 апреля и 10 но­ября ст. стиля. В прежнее время на праздник собиралось мно­го народу. За последние 4 года перед моим посещением храмо­вой праздник никем не посещался, кроме местных жителей. В 1925 году на празднование Георгоба 23 апреля собралось из окрайных мест — до 500 греков и до 600 — 700 «самурзаканцев», мегрелов и армян.

Широкое распространение в Абхазии получила легенда о том, что накануне храмового праздника ночью к запертой ог­раде Илорского храма чудесным образом являлся бык, кото­рого торжественно приносили в жертву. Эту легенду знал уже Ламберти (1654 г.), который отзывается об этом «чуде» не особенно почтительно; он говорит: «В день этот прослав­ленный мученик крадет поблизости быка и ночью приводит в Илорскую церковь»1. Шарден тоже приводил эту легенду в со­общении Иосифа Цампи, который называет чудесное появле­ние быка в запертой церковной ограде «мошенничеством»2. Эту же легенду о быке, приводимом св. Георгием в ограду Илорской церкви, благочестиво повторяет в XVIII в. Грузин-

----

[1] Ламберти. Описание Колхиды, стр. 152.

2 Chardin. Voyage, I, стр. 517, 318. Paris, 1811.

[30]

 

ский историк и географ Вахушти 1. Затем эта старинная леген­да повторялась многими авторами, писавшими об Илоре 2.

Сказочный сюжет, повествующий о том, как животное само приходило для того, чтобы быть принесенным в жертву, является довольно распространенным во всем мире. Сами аб­хазы связывают эту легенду не только с Илорским храмом и св. Георгием, но и с другими местами и населяющими их бо­жествами.

Уже у Рейнегса находим рассказ о том, как во время осен­него праздника, устраивавшегося у священной пещеры Ogginn из этой пещеры к собравшемуся на праздник народу выходил белый бык, также называвшийся Ogginn (очевидно, это черкесский Ахин). Старший из пустынников, носивший почетное звание Hurawatz, брал быка и торжественно проводил его среди народа, после чего быка резали и мясо распределяли между присутствующими 3.

По записи Н. Джанашия, в четверг пасхи абхазы приносят жертву благодатному Таргялазу, причем «в старину, когда люди не так были развращены, Таргялаз ко дню жертвоприно­шения себе приводил дикого козла 4. Св. Георгий в с. Окум, по народной легенде, в ночь на 23 апреля ежегодно приводил к церковным дверям для жертвенного пира оленя, и перестал это делать после того, как один из прихожан оскорбил жерт­венного оленя 5. Аналогичная легенда связывается с святилищем Аерги Ацных в Гудаутском уезде. Рассказывают, что туры и другие дикие животные сами приходили к святилищу, чтобы быть принесенными в жертву. Они останавливались у священ­ного места, как остолбенелые; и народ спокойно брал и резал их в жертву (со слов Пилия, сел. Лыхны).

У чедкесов существует легенда о священной корове бога Ахин, покровителя стад. Белая корова, избранная богом Ахин, сама шла из Абхазии к адыгейским племенам, к священному лесу Тхачег (Тхашаг); там ее торжественно резали и ели 6.

В Имеретии, в церковь св. Георгия, в 6 верстах от м. Хони, ко дню храмового праздника в старину, согласно поверью, приходил даже не один олень, а множество; народ резал их во славу святого и пировал 7.

----

1 Вахушти. Указ. работа, стр. 228.

2 Пушкарев С. Абхазия и абхазцы. «К*- 1854, № 60 Грузинские народ­ные праздники, «К», 1878, № 8; Джанашия. Религиозные верования абхазов.

3 Рейнегс. Укаэ. работа, стр. 12.

4 Джанашия. Религиозные верования абхазов, стр. 97.

5 СМОМПК, XVIII, отд. III, стр. 49, 250.

6 Верования, религиозные обряды и предрассудки у черкесов- ЗКОРГО, V. стр. 124. СМОМПК. отд. II, стр. 249.

7  Г. С. Поездка в горную Имеретию. «Кавказ», 1876, № 137.

[31]

 

По армянской легенде, в доброе старое время к священному роднику Егин-агбюр («Родник оленя»), близ села Касапет, приходил олень и ложился; местные крестьяне резали его и делили между собою, как жертву, посланную богом 1. Другая легенда приурочивает ежегодное появление оленя к монастырю Кусанец анапат («Девичий монастырь») в сел. Ченахчи бывш. Шушинского уезда 2. Рассказывают также, что олень явился, в качестве добровольной жертвы, к часовне Авак-Сурп-Нишан в сел. Карабуя Ганджинского уезда, когда в ней поместили кусок креста, на котором якобы был распят Иисус 3 и т.п.

Аналогичного содержания легенду встречаем и за пределами Кавказа. Так, среди зырян существует сказание об олене, некогда прибегавшем, чтобы его принесли в жертву 4.

В одной местности Пудожского района Олонецкой губернии, по рассказам местного великорусского населения, на заклание прилетает лебедь 5.

Святыня Инал-куба находится в Псху на горе. Относительно этой святыни Н. Джанашия сообщает: «Никаких сведений об этой «иконе» мне не удалось раздобыть. Кого ни спрашивал, все твердят одно и то же: «Инал-куба равносильна Дыдрипшу и Илорской иконе». 6. По словам того же Джанашия, жертву святыне Инал-куба приносят князья Маршания и все те абхазы, которые спустились с гор (Цабал, Дал, Псху и др.).

Мною собраны некоторые новые сведения, проливающие свет на происхождение этого святилища. Инал-куба составляет, по моим материалам, «часть», «долю» Псхву-аныха святилища Псху.

О происхождении поклонения Инал-куба в роде Адлейба старик Мажаб Адлейба в общине Члоу рассказ следующее: «Жил когда-то в местности Псху некто Агыр Багапш. Там же жил родоначальник фамилии Адлейба Куны. Они поссорились между собою, и Куны говорит Багапшу: «Я тебя обижу!» - Как сможешь ты это сделать? – «Тогда увидишь!» Ночью Куны зарезал быка Агыр Багапша, мясо сварил, а кожу порезал на ремешки. Проснулся Агыр Багапш, замечает пропажу быка, идет к Куны. Видит Куны, что проделка его будет обна-

---

1 СМОМПК, XII, отд.1, стр. 47.

2. Там же, XIX, отд 1., стр. 79.

3. Там же, XXV, отд. II, стр. 88.

4. Попов К. Зыряне и зырянский край.

5. Харузин Н.В. «Известия Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Моск. Университете», т. XI

6. Джанашия Н. Религиозные верования абхазов, стр. 96.

[32]

 

ружена, взмолился Псху-аныха: «Пусть ремешки на коже бы­ка превратятся в змеи, а мясо — в печень, тогда я вечно бу­ду тебе молиться!» Молитва была услышана: ремешки превра­тились в змей, а мясо в печень. С тех пор все члены фамилии Адлейба почитают «долю» Псху-аныха под именем Инал- куба».

Относительно почитания Инал-куба фамилией Амичба старик Амичба в с. Джгерды рассказал следующее. Некогда некто из фамилии Амичба отправился за перевал и там пропал. Спустя некоторое время поехал туда его однофамилец из с. Джгерды. Желая разыскать и выручить пропавшего однофа­мильца, он по пути перед святыней Псху-аныха совершил моле­ние, дав обещание всегда со всеми членами его фамилии мо­литься этой святыне, если она поможет осуществлению его на­мерения. Перебравшись за перевал, он действительно отыскал своего однофамильца и переселил его в Абхазию. С тех пор фа­милия Амичба совершает ежегодное моление Инал-куба, кото­рый составляет «часть» или «долю» Псху-аныха. Моление это носит название ацкя.

Н. Джанашия помещает моление святыне Инал-куба сре­ди молений, совершаемых в первый день пасхи. Это не обяза­тельно для всех. Одни фамилии молятся в одно время, другие в другое. Выполняя эти моления, члены фамилии Амичба ут­верждают, что моление Инал-куба совершается в субботу масленицы. Моление требует значительных приготовлений, к которым приступают за три дня до него. Приготовленные для моления чуреки из гоми должны быть чисты, без малейшей при­меси другой муки. Поэтому, прежде чем молоть гоми для чуре­ков, жернова тщательно моют. Для собирания муки кладут чис­тую бязь или коленкор и т. п. В тесто прибавляют мед. Чурек (больших размеров) пекут в золе очага, обложив большими листьями. Если при печении в чуреке образуется трещина, это предвещает, что в том году кто-нибудь из домашних умрет; если трещина в средине хлеба — хозяин дома, если сбоку — кто-либо из членов семьи.

Для моления режут козла, берут вино и со всем этим рас­полагаются где-нибудь на полянке. Старший в доме молится Инал-куба о благополучии семьи. Затем садятся за еду, ве­селятся, пируют. Но если в данном году в доме было какое-ли­бо несчастье (умер кто-нибудь и пр.), моления не бывает.

Святыне Инал-куба приписывается большая сила. Но ее могущество распространяется, по-видимому, только на те фа­милии, которые обязаны ей почитанием и, благодаря этому, находятся в ее власти. «Если кто-нибудь из фамилии Адлейба

[33]

 

или Ачба меня обидит, говорил Мажаб Адлейба, - я прокляну его именем Инал-куба, и он непременно пострадает».

По словам Эдриса Арчелия из с. Анухва, Инал-куба брат Аныпсныха (святыни горы Дыдрипш), и они время от времени посещают друг друга. По его словам, на вершине горы Инал-куба раньше были священные котлы, но однажды пришел ка­кой-то мулла с забрал котлы. С тех пор будто бы значение Инал-куба, как святыни, несколько ослабело.

Согласно сообщению Ногмова, Инал-куба — это мо­гила Инала, родоначальника кабардинских князей. Ногмов сообщает: «После покорения Абхазии, находясь на Дзыбе (Бзыбь) для заключения мира с абхазскими племенами, он по окончании всех дел скончался смертью праведника. Тело его похоронено в упомянутой земле, и могила его, известная и до сих пор, носит название Инал-куба»1.

Фамилия Ашуба в Джгердах (Кодорский уезд) свою ро­довую святыню Абаа-ныха также заимствовала из Псху, в качестве «части» или «доли» Псху-аныха. Случилось это, по словам А. Ашуба, следующим образом. Фамилия Ашуба пе­реселилась в Джгерды из-за перевала, с Сев. Кавказа. Во время переселения пришлось проходить через Псху. Здесь ба­бушка Ашуба видела, как местные жители совершают моление у своего священного места. Судьба была немилостива к ней: из 7 сыновей у нее оставалось только трое, остальные умерли. Ви­дя, как местные жители молятся у своей святыни, бабушка ре­шила попытать счастье и стала молиться Псху-аныха, прося сохранить жизнь ее сыновьям, и обещая за это всегда молиться этой святыне. Сыновья старухи остались жи­вы, фамилия Ашуба размножилась и с тех пор они еже­годно совершают моление «части» Псху-аныха, под названием Абаа-ныха. Это моление впоследствии получило название А-кака, Ашва-А-кака. Произошло это случайно. Невестка Ашуба, не имея, по обычаю, права называть фамильную свя­тыню мужа собственным ее именем, назвала ее А-кака; с тех пор и другие члены семьи стали называть фамильное моление Ашва-А-кака, а святыню рода А-кака.

Моление А-кака фамилия Ашуба совершает раз в год, на 4-ой неделе марта. Готовят акваквары: из них 6 штук делаются пресными, а остальные солеными. Варят все вместе в убеждении, что при этом пресные акваквары становятся со­леными, как и другие, с которыми они варятся. Женщины во время моления не только не присутствуют, но даже не имеют права черпать из кувшина вина для А-кака. Молятся мужчины,

----

[1] Ногмов. История адыгейского народа. Тифлис, 1861, стр. 70, 71.

[34]

 

обращаясь лицом в правый угол дома. Девицы из фамилии Ашуба, выходя замуж, порывают связь с родовой святыней, но в случае болезни должны явиться в дом родителей, зарезать двухгодовалого козла и помолиться Абаа-ныха для избавления от болезни.

Относительно святыни Лапырных в общ. Блабурхва рас­сказывают следующее. Однажды, в старину, группа абхазов из фамилий Кяхирипа, Бения и Цимц спускалась с горы. Вдруг среди белого дня их окутала непроглядная тьма, словно насту­пила глубокая ночь. Сели путники под деревом и ждут прек­ращения темноты. Тем временем проходят другие люди; ока­зывается, им светло, а сидящие под деревом окружены ночью. Тогда прохожие говорят им: «Мы пришлем вам вещь, которая вам поможет». Присылают рога тура, и путникам Кяхирипа, Бения, а также Цимц стало светло. Придя в селение, они об­ратились к знахарке. Знахарка объявила: «На вас прогневал­ся Лапырных, и вы должны его умилостивить. Тогда три назван­ные фамилии установили в честь Лапырныха общее моление в один из четвергов в августе месяце. С тех пор эти три фами­лии обязательно ежегодно устраивают моление Лапырныху.

Если кто-либо из членов этих трех фамилий нарушит уста­новленный обычай и не совершит ежегодного моления, он прежде всего не в состоянии будет лазить на деревья для сбо­ра винограда, будет падать с дерева; кроме того, его дочь, по выходе замуж, не будет иметь детей, пока не отправится к священному месту Лапырных и не совершит установленного моления (со слов А. Мукба, сел. Отхара).

Священное место Аерги-Лапырных в общине Бармыш у фамилии Цымц представляет простую поляну на территории усадьбы. Моление Лапырных устраивается в четверг в сен­тябре, когда скот возвращается с гор. В жертву Лапырных ре­жут козла. Лапырных представлялся довольно могуществен­ной силой. В старину, если у кого-либо пропадала скотина, хо­зяин поднимался на горку и кричал в трубу, проклиная именем Лапырных и того, кто украл скотину, и тех, кто видел, как угоняли скот, но молчал. По поверию, кого проклинали име­нем Лапырных, тот заболевал и для выздоровления должен был обязательно принести искупительную жертву Лапырных. При заболевании абхазы в прежнее время обращались исклю­чительно к знахаркам. Знахарки в общинах Бармыш, Блабур­хва часто объясняли болезнь наказанием разгневанного Ла­пырных: «Ты проклят именем Лапырных и должен принести ему жертву, устроить моление» и проч. (со слов Мачага Джикирба и Седыка Жиба, сел. Мугудзырхва).

Священное место Лашкендар — гора в Ткварчельской об-

[35]

 

щине. Вершина горы считается суеверными сельчанами священной и недоступной. Они твердо верят, что если кто-нибудь посмеет приблизиться к священному месту, разразится гроза и поразит смертью не только дерзнувшего, но и другие из-за него пострадают (сел. Гуп, Илор). В действительности вершина Лашкендара легко доступна, и многие поднимались на нее. Мой информатор в Ткварчелах старик Аршба сам был на вершине Лашкендара и видел там сохранившуюся до настоящего времени каменную церковь. Верхняя часть церкви недавно обвалилась и засыпала лежащие у стен церкви многочисленные человеческие черепа и костяки. По словам Аршба, черепа немного более обыкновенной величины, а кости голени равны ноге человека от ступни до пояса. О происхождении этих человеческих костяков рассказывают следующее. В старину Абхазию постигла необыкновенная засуха, продолжавшаяся 3 года. Население вымерло. Абхазия опустела. Согласно этому рассказу, человеческие черепа и скелеты у церкви на вершине Лашкендара и являются остатками погибшего в то время населения.

О водворении «божественной силы» на вершине Лашкендара рассказывают, что, когда церковь была цела, пастухи видели, как к ней летела аныха («божественная сила»). Она осветила всю вершину и вошла в здание церкви (со слов Аршба сел. Ткварчели). Некотоые уверяют (сел. Гуп), что аныха Лашкендара составляет часть аныхи Псху. Рассказывают, что из Псху в лашкендар и обратно, а также из Псху и Лашкендара в Моквы, Бедию и др. Святые места время от времени перелетают огненные шары. Когда шар прилетает на место, раздается громовый раскат, подобный пушечному выстрелу.

Что «Иконы» и другие «святыни» могут путешествовать и перекочевывать с места на место – это весьма распространенное представление. Шарден, со слов Цампи, передает мегрельский рассказ об одной иконе, находившейся якобы в церкви, расположенной у болота, но так как лягушки надоели ей кваканьем, она убежала на гору 1. Представление о том, что «святая» сила летает в виде светящегося шара или конусообразного пламени, распространено, между прочим, в Мегрелии и Гурии 2.

----

1.     Chardin. Voyage, I, стр. 230.

2.     СМОМПК, XVII, отд. II, стр. 118.

[36]