СУХУМ
В начале апреля я приехал в Сухум -- город траура, табака и
душистых растительных масел. Отсюда следует начинать изучение азбуки Кавказа –
здесь каждое слово начинается на "а". Язык
абхазцев мощен и полногласен, но изобилует верхне- и
нижнегортанными слитными звуками, затрудняющими
произношение; можно сказать, что он вырывается
из гортани, заросшей волосами.
Боюсь, еще не родился добрый медведь
Балу, который обучит меня, как мальчика Маугли из джунгей
Киплинга, прекрасному языку "апсны" -- хотя в отдаленном будущем
академии для изучения группы кавказских языков рисуются мне разбросанными
по всему земному шару. Фонетическая руда Европы и Америки иссякает. Залежи
ее имеют пределы. Уже сейчас молодые люди читают Пушкина на эсперанто. Каждому
-- свое! Но какое грозное предостережение!..
Сухум легко обозрим с так называемой
горы Чернявского или с площадки Орджоникидзе. Он весь линейный, плоский и
всасывает в себя под траурный марш Шопена большую луговину
моря, раздышавшись своей курортно-колониальной грудью.
Он расположен внизу, как
готовальня с вложенным в бархат циркулем, который только
что описал бухту, нарисовал надбровные дуги
холмов и сомкнулся.
Хотя в общественной жизни
Абхазии есть много наивной грубости и злоупотреблений,
нельзя не плениться административным и
хозяйственным изяществом небольшой приморской республики,
гордой своими драгоценными почвами, самшитовыми лесами,
оливковым совхозом на Новом Афоне и высоким качеством
ткварчельского угля.
Сквозь платок кусались розы,
визжал ручной медвежонок с серой
древнерусской мордочкой околпаченного Ивана-дурака, и визг его резал стекло.
Прямо с моря накатывали свежие автомобили, вспарывая
шинами вечнозеленую гору... Из-под пальмовой коры выбивалась седая мочала
театральных париков, и в парке, как шестипудовые свечи,
каждый день стреляли вверх на вершок цветущие агавы.
Подвойский произносил нагорные проповеди
о вреде курения и отечески журил садовников. Однажды он задал мне
глубоко поразивший меня вопрос:
-- Каково было настроение мелкой буржуазии в Киеве в
19-м году?
Мне кажется, его мечтой было
процитировать "Капитал" Карла Маркса в шалаше Поля и Виргинии.
В двадцативерстных прогулках,
сопровождаемый молчаливыми латышами, я развивал в себе чувство рельефа
местности.
Тема: бег к морю пологих вулканических холмов,
соединенных цепочкой -- для пешехода.
Вариации: зеленый ключик высоты
передается от вершины к вершине и каждая новая гряда
запирает лощину на замок.
Спустились к немцам -- в "дорф", в
котловину, и были густо облаяны овчарками.
...............................................................................................................
Я был в гостях у Гулиа -- президента Абхазской
академии наук и чуть не передал ему поклон от Тартарена и оружейника
Костекальда.
Чудесная провансальская фигура!
Он жаловался на трудности,
сопряженные с изобретением абхазского алфавита, говорил
с почтением о петербургском гаере Евреинове, который
увлекался в Абхазии культом козла, и сетовал на
недоступность серьезных научных исследований ввиду отдаленности Тифлиса.
Твердолобый перестук биллиардных
шаров так же приятен мужчинам, как женщинам выстукивание
костяных вязальных спиц. Разбойник кий разорял
пирамиду, и четверо эпических молодцов из армии Блюхера, схожие, как братья,
дежурные, четкие, с бульбой смеха в груди -- находили аховую
прелесть в игре.
И старики партийцы от них не отставали.
С балкона ясно видна в военный
бинокль дорожка и трибуна на болотном маневренном лугу цвета биллиардного
сукна. Раз в год бывают большие скачки на выносливость для всех желающих.
Кавалькада библейских старцев провожала
мальчика-победителя.
Родичи, разбросанные по многоверстному
эллипсу, ловко подают на шестах мокрые тряпки разгоряченным наездникам.
На дальнем болотном лугу экономный маяк вращал
бриллиантом Тэта.
И как-то я увидел пляску смерти -- брачный танец
фосфорических букашек. Сначала казалось, будто попыхивают огоньки
тончайших блуждающих пахитосок, но росчерки их были слишком рискованные,
свободные и дерзкие.
Черт знает куда их заносило!
Подойдя ближе: электрифицированные
сумасшедшие поденки подмаргивают, дергаются, вычерчивают, пожирают черное
чтиво настоящей минуты.
Наше плотное тяжелое тело истлеет
точно так же и наша деятельность превратится в такую же
сигнальную свистопляску, если мы не оставим после себя
вещественных доказательств бытия. [Да поможет нам кисть, резец и голос и
его союзник -- глаз.]
Страшно жить в мире, состоящем из одних восклицаний
и междометий!
Безыменский, силач,
подымающий картонные гири, круглоголовый,
незлобивый чернильный купец, нет, не купец, а продавец птиц,--
и даже не птиц, а воздушных шаров РАППа,-- он все
сутулился, напевал и бодал людей своим голубоглазием.
Неистощимый оперный репертуар клокотал в его
горле. Концертно-садовая, боржомная бодрость никогда его не покидала. Байбак
с мандолиной в душе, он жил на струне романса, и сердцевина его пела под
иглой граммофона.
О. Мандельштам. Cобрание сочинений в четырех томах. М., 1994. Том 3.
Электронная версия текста перепечатывается с сайта
http://thelib.ru/books/
Далее читайте:
Мандельштам Осип
Эмильевич (1891 - 1938), поэт.
|
