2. Преемником Теодориха был маленький [внук его] Аталарих; его мать Амалазунта, женщина, заслуживающая величайшей похвалы, отдает его на воспитание преподавателям, людям, полным учености. Ненавидя науки, готы упрекают правительницу. Ее твердость и предусмотрительность в предупреждении заговоров.

 

2. После его смерти власть принял Аталарих, 14 внук Теодориха по дочери. Ему было восемь лет, и он воспитывался своей матерью Амалазунтой, так как отца его не было уже в живых. Немного спустя в Византии императором сделался Юстиниан. Будучи опекуншей своего сына, Амалазунта держала власть в своих руках, выделяясь среди всех своим разумом и справедливостью и являя по своей природе вполне мужской склад ума. Пока она стояла во главе правления, ни один римлянин не был подвергнут ни телесному наказанию, ни конфискации имущества; равным образом и готам, которые под влиянием своей вспыльчивости и невыдержанности хотели проявить против них несправедливость, она этого не разрешала и даже вернула детям Симмаха и Боэция имущество, конфискованное у их отцов. Амалазунта хотела, чтобы ее сын по своему образу жизни был совершенно похож на первых [24] лиц у римлян и уже тогда заставляла его посещать школу учителя. Выбрав из числа готских старейшин трех, которых она знала как наиболее умных и достойных, она велела им все время быть при Аталарихе. Все это не нравилось готам, так как, желая иметь право действовать несправедливо по отношению к подданным, они хотели, чтобы Аталарих правил ими более согласно с варварскими обычаями. Как-то мать, взяв его к себе в спальню, за какой-то проступок наказала розгами, он весь в слезах пошел оттуда в обеденную залу мужей. Готы, встретив его в таком виде, пришли в сильный гнев и, браня Амалазунту, утверждали, что она хочет возможно скорее лишить жизни своего сына, чтобы самой, выйдя замуж за другого, вместе с ним властвовать над готами и италийцами (Двух последний слов у Свиды, цитирующего это место Прокопия, нет.). И вот собрались те, которые у готов считались наиболее высокопоставленными, и, придя к Амалазунте, обвиняли ее, что сын ее воспитывается у них неправильно и не так, как следует для их вождя; что науки очень далеки от мужества, а наставления старых людей по большей части обычно приводят к трусости и нерешительности. Потому необходимо, чтобы тот, кто в будущем хочет быть смелым в любом деле и стать великим, был избавлен от страха перед учителями и занимался военными упражнениями. Они говорили, что и Теодорих не позволял никому из сыновей готов посещать школы учителей;

 

что он всегда говорил, что если у них явится страх перед плеткой, то они никогда не будут способны без страха смотреть на меч или копье. Они предлагали ей подумать о том, что ее отец Теодорих умер, казавшись владыкой столь великой страны, захватив не принадлежавшую ему императорскую власть, хотя о всяких науках он не слышал даже краем уха. «Так вот, государыня,- сказали они,-всем этим педагогам отныне вели убираться по добру по здорову, а Аталариху дай товарищами кого-нибудь из сверстников, которые, проводя с [25] ним свои цветущие годы, будут побуждать его к доблести, согласно нашему варварскому обычаю».

 

Услыхав это, Амалазунта хотя и не одобрила их слов, но, боясь какого-либо заговора со стороны этих лиц, сделала вид, что ей по душе их речи, согласилась со всем, чего требовали от нее варвары. Удалив от Аталариха старейшин, она допустила к нему сотоварищей его жизни еще не взрослых, но таких, которые немного были старше его. По мере того как он становился взрослым, они стали побуждать его к пьянству, к общению с женщинами, окончательно портили его характер и, пользуясь его неразумием, внушали ему непослушание матери, так что он вообще не считал нужным считаться с ней, тем более что и из варваров многие уже восставали против нее и без стеснения требовали, чтобы она, женщина, сложила царскую власть. Амалазунта не испугалась этих злоумышлении со стороны готов и не проявила слабости, как обычная женщина, но явно показывая еще величие своей царской власти, выбрав из варваров трех наиболее влиятельных и являющихся главнейшими виновниками движения против нее, она велела им идти к границам Италии; и не всем вместе, но возможно дальше друг от друга; посланы же они были под предлогом, чтобы охранять страну от нападения врагов. Тем не менее эти люди все-таки поддерживали связь друг с другом благодаря своим друзьям и родственникам, которые, несмотря на длинный путь, все еще приходили к ним, и они продолжали организовывать все, что было нужно для заговора против Амалазунты. Так как эта властная женщина не была уже больше в состоянии переносить все это, она решилась на следующее. Она послала в Византию спросить императора Юстиниана, будет ли ему угодно, если к нему явится Амалазунта, дочь Теодориха, так как ей желательно возможно скорее уехать из Италии. Император был очень обрадован такой речью; он предложил Амалазунте прибыть и приказал приготовить ей лучший дом в Эпидамне, чтобы, прибыв туда, Амалазунта могла там остановиться и, проведя там столько времени, сколько захочет, затем отправиться в Византию. Узнав [26] об этом согласии императора, она выбрала среди готов несколько человек, людей энергичных и наиболее ей преданных, и послала их с поручением убить тех трех, о которых я только что упоминал, как бывших главными виновниками восстания против нее. Сама же, погрузив на корабль, кроме других ценностей, сорок тысяч фунтов золота и посадив на него некоторых из самых ей верных велела им плыть в Эпидамн и, прибыв туда, стать на якоре в его гавани, из груза же, пока она не прикажет, ничего с корабля не выносить. Сделала она это для того, чтобы в случае, если она узнает о гибели этих трех своих врагов, она могла остаться в Италии и вернуть назад корабль, не чувствуя уже никакого страха перед другими своими врагами. Если же случится, что кто-нибудь из них уцелеет и, таким образом, у нее не будет уже никакой надежды на удачный исход, то она быстро отплывет и спасется со всеми своими богатствами на землях императора. С этой-то целью Амалазунта и отправила корабль в Эпидамн. Когда он прибыл в гавань Эпвдамна, те, которым было поручено охранять сокровища, точно исполнили ее поручение. Немного времени спустя, когда были выполнены согласно ее желанию убийства, она вызвала назад корабль, и, оставаясь в Равенне, продолжала держать власть в своих руках, считая себя в полной безопасности.

 

Примечания

 

14 Малые хроники, 2, 235.