В период поздней бронзы территория Абхазии входила в так называемую «колхидско-кобанскую металлургическую провинцию», ареал которой совпадал с ареалом распространения абхазо-адыгских племён от Геленджика до Орду (Турция). Периодом её пика являются VIII–VII вв. до н. э. И в это же время, как ни парадоксально, занимается заря новой великой эпохи железа. Тогда решающее значение имели ближневосточные (через Малую Азию и Урарту) и восточно-средиземноморское влияния.

В то время важная разделительная граница между двумя этнокультурными общностями «колхидско-кобанской металлургической провинции»  – северо-восточнопричерноморским (адыгским) и восточнопричерноморским (абхазским) проходила по реке Бзыбь. Характерными чертами «абхазского варианта» являются бронзовые боевые парадные, гравированные стальным резцом топоры, разновидные кинжалы, дугообразные фибулы (булавки) – застёжки, пластинчатые пояса и т. д. Продолжает бытовать обряд «вторичных захоронений», но, как говорилось, уже в большом глиняном сосуде-оссуарии. Юго-восточнее Сухума данный обряд пока неизвестен. Там преобладали кремационные погребальные площадки (например, в с. Мархяул), ибо уже тогда древнеабхазские племена (гениохи античных авторов) были неоднородны.

Колхидский топор.
(Иллюстрация с сайта http://www.kolhida.ru/  )

В этот период бронза представляла собой довольно красивый и крепкий золотистый сплав меди и олова. Она напрочь вытеснила камень из производства орудий труда, оружия и украшений. Всё это оказало благотворное влияние на развитие различных отраслей хозяйства, в том числе земледелия. Усложнились специализация членов общины, обмен сырья и изделий.

В VIII в. до н. э. на территории Абхазии резко увеличилось население. Уже известны два десятка поселений и столько же могильников, чего не наблюдалось в более раннее время. Тогда же появились такие крупные родовые кладбища, как Красный Маяк, Гуад-иху, Эшера, Джантух и др. Такое резкое увеличение населения, «демографический взрыв», происходило за счёт внутренних ресурсов в условиях внешних влияний со стороны Урарту, Лидии, греческих колоний Южного Причерноморья и т. д. Древние абхазы в то время занимались земледелием и скотоводством. Пользовались они бронзовыми мотыгами и близкими им сегментовидными орудиями – «сечками», напоминающими по форме каменные мотыжки «сочи-адлерского» типа. О скотоводстве говорят культовые скульптурные изображения животных. Такие же изображения диких животных, птиц и рыб подчёркивают также значение охоты и связанных с нею культов. Поселения хуторского типа представляли собой несколько деревянных домов. Располагались они либо на берегу посёлков солеваров или рыболовов, либо на вершинах холмов с хорошей естественной защитой. Жители каждого посёлка занимались земледелием, металлообработкой, керамическим производством, ткачеством и другими видами ремёсел.

Земледелие в это время было мотыжно-плужным, а скотоводство в древней Абхазии – «яйлажным» (отгонным, сезонным). Перегон скота, как и ныне, с равнин на горные пастбища начинался тогда, когда на альпийских лугах, освобождённых от снежного покрова, появлялась молодая трава. По прибытии на место, пастухи объединялись и составляли единый коллектив – «агуп». Во главе его становился самый опытный и авторитетный пастух. После этого возводились хозяйственные постройки (шалаши, каменные загоны для скота – «ацангуары» и др.). Коллектив распадался с наступлением холодов, когда пастухи направляли свои стада к зимникам. «Агуп» обычно составлялся из ближайших соплеменников. В системе отгонного скотоводства большую роль играла собака. Многочисленные её изображения имеются на бронзовых предметах. Абхазы издревле вывели особую породу, которая известна под названием «ахьчала» («пастушеская собака»).

Древнеабхазские солевары. В ряде приморских пунктов абхазского побережья (Сухум, Новый Афон, Нижняя Эшера, Очамчыра и др.) были обнаружены следы соляного промысла. Способ получения соли заключался в следующем. Морская вода наливалась в небольшие ванночки, четырёхугольные глиняные сосуды, которые лепились в какой-то жёсткой форме (яма в земле или углубление в дереве), а оттуда они вынимались при помощи предварительно положенной туда ткани. Её отпечатки хорошо видны на стенках сосудов. Отсюда и название данных поселений – «селища с текстильной керамикой». Соль выпаривалась сначала естественным путём на солнце, а затем и искусственно – на огне. Тогда сосуды ставились на специально приготовленные глиняные рогатые столбики. Следы древнего солеварения сохранились и в абхазском фольклоре, старинной загадке – «рожденная водой, воспитанная солнцем, увидев свою мать, умирает» (соль).

Керамика, найденная в погребениях позднебронзового времени, относится в основном к местному производству. Она не знает резких смен керамических типов и даёт пример последовательного местного развития, принимающего извне лишь отдельные детали и технические приёмы.

Древнеабхазские бронзолитейщики. В конце бронзового века местные металлурги стали изготовлять вещи по восковой модели. Точную восковую модель задуманной вещи заливали полужидкой глиной; когда глина подсыхала, операцию повторяли, пока слой глины не приобретал нужную толщину. Потом форму обжигали, при этом воск выплавлялся через специально оставленное отверстие, и в готовую форму наливали металл. При выемке готового изделия форму ломали. Она была одноразовой, но предпочтительней форм, состоящих из двух половинок, ибо бронза более текуча, более жидка, чем медь. Находки форм – верный признак местного изготовления изделий.

Шедеврами искусства абхазских колхидских бронз являются: бамборские «мадонна с ребёнком» и «винопийца», гравированный ритон (рог), завершающийся на конце козлиной скульптурной головкой, эшерский культовый предмет с изображением божества скотоводства Айтар, сидящего верхом на коне в сопровождении собак и др. Причём три первые вещи ныне хранятся в Эрмитаже (Санкт-Петербург).

К концу рассматриваемого периода, примерно в VII–VI вв. до н. э., формовка всех сосудов производилась уже на ручном гончарном круге, что приводило к резкому повышению их качества и увеличению разнообразия форм.

Древние внешние связи. В VIII–VII вв. до н. э. территория Абхазии, как и всей древней Колхиды, была тесно связана с внешним миром. Через перевалы Большого Кавказа, к примеру, через Клухорский, Санчарский и Марухский, шла миграция отдельных групп населения на его северные склоны. В посуде (глиняная, бронзовая), топорах и браслетах прослеживается влияние из Фригии и прилегающих районов Северо-Восточной Анатолии (Турции). В кинжалах, шлемах, бляхах, поясах отражено воздействие культуры Урарту; пекторалях – Ирана, в фибулах – островной Греции и Малой Азии. Гравированный орнамент – характерная черта колхидских бронзовых изделий – является ветвью переднеазиатского искусства. Это – не только результат межплеменного обмена, но и следствие очередных традиционных людских потоков с юга.

За время господства меди и бронзы древние абхазы прошли огромный путь прогресса. Широко распространяются орудия и оружие из искусственных сплавов. Новые орудия дали мощный импульс развитию хозяйства древнеабхазских племён бронзового века. Происходит постепенный переход к переложной системе земледелия. Увеличивается подвижность населения, возрастает протяжённость путей обмена, несомненна и его экономическая целесообразность, не сдерживаемая этническими связями. В местах добычи руд возникают специализированные поселения общинных металлургов – ремесленников, как на Башкапсаре. Происходит быстрый рост местного населения, а внутри родовой общины – процесс вычленения малых семей – дома для больших коллективов сменяются малыми. Усложняется социальная структура общества, выявляется племенная верхушка. Древнеабхазское общество оказалось на пороге новой эпохи – железного века.