Елена Маргания. Моя подруга Людмила, инакомыслие и война.

Высший закон мемуаров – честность и правдивость, решительный отказ от смешения правды с выдумкой. «Самое важное и полезное людям, что может написать человек, это то, чтобы рассказать правдиво пережитое, передуманное, перечувствованное им» (Л.Н.Толстой).

Как в одной капле воды отражается весь мир океана, так в одной человеческой жизни, застигнутой вихрем войны, отражается весь спектр тех окаянных дней.

Очень больная, пожилая женщина осталась в оккупированной грузинами Сухуме. «…Я не ушла, надеясь, что все скоро успокоится. Кроме того, мне было страшно бросать свою квартиру на произвол судьбы и лишаться всего нажитого за 40 лет работы… Сдерживало и то, что идти в Гудауту совершенно без денег и садиться на чью-то шею, лишний рот, а там и так не сладко без меня. Я хронически больна и вне своего дома  больше недели нигде жить не могу. И не захотела я быть беженкой неизвестно на которое время» (стр. 7).

Людмила Михайловна Тарнава (1930-2001) – дочь известного в Абхазии политического и общественного деятеля Михаила Ивановича Тарнава. Мать – Ольга Васильевна Крашенинникова. И мать и отец были репрессированы и расстреляны в те страшные годы. Люся, ее сестра Рита, брат Юра были взяты родственниками Михаила Тарнава. Она всегда с благодарностью вспоминала своего дядю Николая, тетю Саломею, двоюродных братьев и сестер, которые заменили осиротевшим детям семью.

Всего она добилась своим трудолюбием, волей. Всю жизнь она проработала в Республиканской (Национальной) библиотеке имени И. Папаскир.

Когда-то ее отец Михаил Тарнава оставил мемуары о деятельности Абхазского народного совета (1917-1921 гг.), осветив те нелегкие дни.

Его дочь оставила мемуары о самой страшной странице новейшей истории Абхазии. Писать дневник в оккупированном городе и ждать ежеминутно, что придут с обыском – это подвиг.

Л. Тарнава описывает почти каждый день своей жизни в Сухуме, начиная с 5 декабря 1992 г. и заканчивает 6 декабря 1993 г. Сама она пишет: «И вообще все в дневнике – мое личное мнение; пусть не судят за мое инакомыслие» (стр. 109).

Правдивы и страшны страницы описания быта и жизни в оккупированном Сухуме. Без хлеба, без тепла, без света, без друзей и родственников больная, пожилая женщина сражается каждый день за существование. Без кома в горле нельзя читать крик ее души: «Я голодная! К тому же хлеба как не было, так и нет. Уже второй месяц я не видела хлеба» (стр. 72).

Жить в Сухуме абхазам страшно. «Это все равно, что еврейка при нацистах. Нам не хватает желтой звезды на одежде» (стр. 146). И далее: «Мне надо быть благодарной, что меня тут пока не убили и не ограбили – ведь я – человек вне закона, бесправный, беззащитный, еврей – 1941 года. И даже хуже – туземец, индеец Америки и даже не негр –  у них больше сейчас прав в Америке, чем у меня» (стр. 231).

Л. Тарнава живет в Сухуме в информационном вакууме. Иногда она смотрит или слышит «Новости», «Время» по Москве (когда есть свет), покупает из скудных своих средств «Демократическую Абхазию», чтоб хоть что-то узнать, а так – слухи, разговоры и на основе всего этого она делает свои умозаключения, которые иногда бывают наивными по-детски, иногда жесткими и нелицеприятными. Она сама пишет: «Может, мои рассуждения звучат и обывательски, но я очень устала» (стр. 107). Конечно, весьма спорны ее выводы, что уезжать абхазам из своих квартир не стоило. Она живет в замкнутом пространстве и не понимает, что жизнь человека дороже всех квартир и вещей. Конечно, у нее паническое настроение и боязнь, что военная машина Грузии растопчет маленькую горстку абхазцев: «Сколько может сопротивляться эта горстка абхазцев за рекой? Не напрасны ли эти жертвы?» (стр. 64). Сама же пишет: «Кто знает, может, я несправедлива. У меня почти нет информации из Гудауты» (стр. 118).

Каждый пусть поставит себя на место Л. Тарнава и неизвестно, что бы мы говорили в таких жутких условиях, а она честна в своих мыслях. Когда мы ей предложили после войны, внести какие-либо коррективы в свой военный дневник, она наотрез отказалась, сказав, что эти мысли у нее были в тех горестных днях, и они отражают то время и ту ситуацию.

Не будем и мы судить ее. Кто имеет на это право? Она с достоинством, не пресмыкаясь и не заискивая перед врагом, прожила кровавый период своей жизни. Еще не известно, как бы каждый из нас прожил это время в оккупированном Сухуме.

Здоровье ее было окончательно подорвано этим ужасным существованием в Сухуме. Судьба не подарила ей даже горького подарка – легкую смерть. В августе 2001 г. она умерла.

Этот дневник она оставила всему абхазскому народу. Вчитаемся, вдумаемся и помянем добрым словом Людмилу Михайловну Тарнава – достойную дочь своих родителей и своего народа.